Нам, живущим среди руин, даже трудно представить себе фигуру, подобную Габриэле д`Аннунцио. Потомок древнего аристократического рода, возвестивший грядущее величие Рима, он жил почти в наше время, одновременно возвышаясь над ним - через свою непричастность к ветшающему миру. Похоже, что некоторые Божественные архетипы воплотились в его личности. Родившись на корабле "Irena", среди Адриатического моря, Г. д`Аннунцио впитал в себя его роскошную стихию. Дыхание родной земли, великолепие Абруццких гор составляет живое полотно его творчества. Культ Красоты античного героизма и сверхчеловеческого триумфа провозглашает себя во всех его произведениях. Не только поэт, но и бесстрашный летчик, руководитель националистических боевых формирований, единоличный диктатор захваченного им города Фьяуме, фактический вдохновитель похода на Рим - д`Аннунцио не знал противоречий между своей жизнью и искусством. Читая его произведения создается впечатление, что среди поверженных статуй, разбитых ваз, развалин античных храмов находишь великолепный клинок. Все существо тогда наполняется чем-то знакомым и поневоле радуешься, что рука еще не разучилась держать оружие.

О Г. д`Аннунцио - литераторе и политическом деятеле - написано достаточно. О Г. д`Аннунцио - метафизике, пророке грядущего возрождения не сказано практически ничего. Вместе с тем все его творчество - величайшее метафизическое послание.

В своем романе "Девы Скал" Г. д`Аннунцио говорит о Конце Цикла, констатирует степень глубокого разложения. "Каким может быть наше послание? - вопрошает он устами лишенных власти патрициев. - Должны ли мы обманывать время и самих себя, стараясь поддерживать слабую надежду среди увядших воспоминаний, под сводами запечатленными кровавой мифологией и слишком обширными для нашего короткого дыхания? Или мы должны признать великий догмат 89 года, открыть портики наших княжеских дворов для толпы народа, украсить фонариками наши каменные балконы в дни государственных праздников, стать компаньонами банкиров…".

В мире, в котором утрачено абсолютно все, нивелированы все ценности, где сама реальность подверглась насилию со стороны взбесившейся черни, единственным законом истинного аристократа останется закон Силы. "Верьте только в Силу, - убеждает д`Аннунцио. - Сила - это первый закон Природы, закон ненарушимый и неопределимый." Фактически задолго до Ю. Эволы Г. д`Аннунцио определил принцип "оседлания тигра", аристократической победы над властью Циклов. Однако, одержать подобную победу под силу только Герою. Как известно, Герои не рождаются бессмертными, а становятся таковыми только после победы над хтоническими тварями, обретая статус существа, соединенного с Богом. В мир тотальной Богооставленности начинается вторжение новых "богов" этот факт является воистину метафизическим прецедентом, учитывая к примеру сравнение с Божеством носителей имперской власти.

Тема инициатического триумфа становится основным лейтмотивом творчества д`Аннунцио. Во имя безудержной воли к экспансии окончательно порывает с миром "слишком человеческого" герой драмы "Сильнее любви" Каррадо Брандо. Убив карточного шулера, чтобы добыть денег на очередную колониальную экспедицию, он замечает, что "жизнь этого человека не стоила жизни волка, потому что волчья порода с каждым днем редеет на земном шаре, а порода таких людей, погрязших в мерзостях, все множится, заражая собой все, к чему они прикасаются".

Поэт Стелио Эфрена, герой романа "Пламя", чьим прототипом является сам Г д`Аннунцио, уже в начале произведения одерживает победу над толпой. "… Толпа, замолкшая, выжидающая, показалась ему огромной, многоликой химерой с грудью, покрытой блестящей чешуей; она, чернея, уединилась под сводами неба, пышного и тяжелого, словно свисающее сверху сокровище".

Наконец, символом окончательного триумфа становится фигура Паоло Тарсиса из романа "Может быть да, может быть нет". Воплощение идеала латинской расы, он становится предзнаменованием ослепительного и прекрасного Будущего. В образе Паола перед нами предстает могучий авиатор - нечто совершенно сверхчеловеческое, некий агрессивный синтез человека и машины. "Его воинственная воля, привыкшая управлять материей и властвовать над нею, проникла бесстрашно за такие пределы, где казалось, она потеряет силу; и он знал то, что не могут выразить уста, то, что не могут изъяснить глаза." Д`Аннунцио, похоже, вызывает тень Икара, но Икара, одержавшего победу, взмывшего на стальных крыльях к горизонтам расовой сакральности. В соревновании авиаторов угадывается возрождение древних мистерий. "Новый аппарат, казалось, возвышал человека над роком и не только давал ему небывалую власть, но даже наделял его шестым чувством. Как молниеносная колесница, сотканная из огня и железа, победила пространство и время, так создание Дедалово к этим победам присоединило победу над силой тяжести. Один за другим рушились законы Природы. Алмазный взор дерзаний смело впивался в темную маску таинственного. Гений соревнования приводил борцов до края самых глубоких обрывов…".

С темой героического начала у Г. д`Аннунцио связана тема сверхчеловеческой эротики. Беспредельная воля к наслаждению выше обветшалых норм морали, она стоит по ту сторону добра и зла. Она совершенно противоположна современному, профаническому пониманию сексуальности. Эротика в произведениях д`Аннунцио лишена любых сантиментов. В этой сфере царит вечная война полов, беспощадный поединок, в котором победа является апофеозом высшего наслаждения.

"Ты, конечно, - любовь, - рассуждает Паоло Тарсис, - потому что ты питаешься и вырастаешь из самой моей пламенной жизни, потому что я не могу поразить тебя, не пролив своей собственной крови через твои раны, потому что ты ближе моему существу. Чем я сам, и когда я думаю, что схватил тебя и отодвинул, чтобы лучше вглядеться в тебя, я чувствую, что ты на старом месте и еще сильнее льнешь ко мне и мучишь меня. Тем не менее я смотрю на тебя; и ни разу моему ружью не приходилось целиться в более опасного зверя.".

Торжество мужского, солнечного начала над женским, лунным, является исходной точкой традиционно понимаемой эротики. Г. д`Аннунцио фактически воплощает подобное понимание в своем искусстве.

Трагическая актриса Фоскарина, героиня романа "Пламя" смиряется перед глубиной мужского духа поэта Стелио Эфрена. Тарсис в сверхчеловеческом полете торжествует над хтоническим эротизмом своей обезумевшей возлюбленной. Сильвия Сеталла из драмы "Джоконда", приносит в жертву собственные руки на алтарь творчества своего мужа.

"Ах, я был бы достоин обладать тобою среди резни, на ложе огня, под крылом смерти!" - восклицает герой романа "Девы Скал", чувствуя пробуждение древнего инстинкта.

Д`Аннунцио претит любая слабость, любое страдание отталкивает его, внушая отвращение. Слабость - признак деградации, расовой испорченности. Отвратительно то, что не служит утверждению Силы.

Творчество д`Аннунцио - утверждение арийской Красоты, сверхчеловеческой экспансии, законов аристократической крови и генетического превосходства. Ошибочно считать произведения этого латинского гения эстетическим реликтом. Все его книги - руководство к действию. Программы, требующие прямого воплощения.

В романе "Девы Скал" Г. д.` Аннунцио пересказывает замечательную историю Геродота о том, как скифы, вернувшиеся с войны нашли своих женщин, отдавшихся рабам. Потомство, родившееся от этих связей обратилось с оружием против возвратившихся. Когда скифы поняли, что не могут одержать победу силой оружия, один из них, самый разумный обратился к своим соратникам с речью: "Скифы, сражаясь против своих врагов мы ослабляем себя постоянными трудами, а убивая их мы только сокращаем число наших будущих рабов. Поэтому я думаю, что надо сложить копья и стрелы, и каждый из нас должен взять кнут со своего седла и выступить с ним против этих людей. Ибо видя нас до сих пор идущих с оружием, они, вероятно, сочли себя равными нам и сыновьями равных нам; но, увидев вместо оружия в наших руках кнут, они сразу почувствуют, что они рабы, и, сознав свое положение, они не смогут больше сопротивляться нам".

Выслушав эту речь, скифы последовали совету. Их противники, пораженные ужасом при виде кнутов, перестали сражаться и обратились в бегство.

Не случайно в этом же романе Клаудио Кантельмо, герой, воплощающий идею аристократического превосходства, утверждает, что "ценность Крови признается не только нашей гордостью патрициев, это признает даже самая строгая из наук".

В условиях эстетического распада, расовой деградации, всеобщего упадка книги Г. д`Аннунцио приобретают особую тональность. Они подобны очистительной грозе, свежему ветру, чистому дыханию арийской весны. Они залог того, что руки мятежников вернутся к цепям, а руки господ вскинутся в древнем приветствии, обращенном к нашему восходящему солнцу.